Ящер [Anonimus Rex] - Эрик Гарсия

Из туалета ведет следующая дверь, потом еще одна, и еще одна, и еще, так что вскоре мы преодолеваем целый лабиринт комнат, причем на каждой висит своя особенная табличка: «КЛАДОВАЯ», «ОСТАТКИ», «ЧИСТЫЕ ХОЛСТЫ», «НЕ ОТКРЫВАТЬ. ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ: КИСЛОТА».

Когда Мэнни открывает эту последнюю дверь, я инстинктивно шарахаюсь, ожидая получить в физиономию залп химикалий, но ничуть не бывало: Мэнни спокойно переступает порог небольшого склада, под завязку забитого пустыми человечьими оболочками всех размеров, цветов и форм. Вдоль стен выстроены в ряд специальные вешалки — пенополистироловые манекены, вырезанные по фигуре млекопитающих, — и на каждой натянута жалкая пародия на человеческое тело. Воздух наполнен электрическим жужжанием.

На полу дюжина работников в поте лица корпит над швейными машинами и утюгами, аккуратно вшивая кнопки, молнии и затворы, являющиеся неотъемлемой частью любого хорошего облачения. Жара здесь невыносимая, и я начинаю жалеть динозавров, вынужденных работать в подобных условиях. Я еще помню истории о тех далеких временах, когда не было для нас ничего лучше жары и сырости — мы просто расцветали в них, просыпались утром и вкушали сладкий парной воздух, каждая частица которого истекает сочной влагой, — но теперь, спустя все эти долгие спокойные прохладные и хорошо проветриваемые годы, я готов поспорить, что любой из нас скорее предпочтет поселиться в Антарктиде, нежели, скажем, в Майами-бич. Правда, мне по вкусу королевские пингвины, так что здесь я небеспристрастен.

— Не обращайте на них внимания, — говорит Мэнни, явно читая мои мысли. — Они довольны этой работой. — И в подтверждение своих слов восклицает: — Работники, вы счастливы работать на Мэнни?

Все они, как один, одурманенно-монотонно откликаются:

— Да, Мэнни.

Похоже, у этого Анки счет в торговле дешевым базиликом идет на тонны.

— Итак, мистер Винсент, что бы вы хотели сегодня? — Мэнни ведет нас с Глендой к ряду облачений у противоположной стены. — Мы специализируемся на аксессуарах ручной работы для торса. Возможно, новые бицепсы…

— Мне нужно полное облачение.

— Полное облачение, неужели? Это очень дорогая вещь. Здесь, у Мэнни, только самые лучшие мастера…

— Хватит, Мэнни. Цена значения не имеет. — У меня при себе кредитная карта «ТруТел». — Если вы мне выпишете счет на какое-нибудь произведение искусства.

Сейчас Мэнни улыбается вполне искренне; видно, любит, когда покупатели сразу берут быка за рога.

— Разумеется, мистер Винсент. Именно так мы и поступим.

Следующие двадцать минут мы роемся в рядах облачений, каждое из которых имеет свои преимущества и недостатки по части функциональности и эстетики. Гленда выступает в роли моего личного советника и критика, отметая дрянной дизайн и некачественный пошив. Честно говоря, облачения Мэнни сделаны просто великолепно, и я выражаю удивление, почему он не выходит на легальный рынок.

— Подождите, пока не увидите счет, — ухмыляется он в ответ.

В конце концов мы останавливаемся на облачении дородного мужчины средних лет с выпирающим брюхом и слегка кривыми ногами, копии модели Накитара «Мистер Иохансен № 419». Рост около ста семидесяти двух при восьмидесяти килограммах веса вполне соответствует возрасту и полу, в общем, именно то, что нам нужно. Но у костюма на пенополистироловом манекене вместо лица бесцветная оболочка, лишенная волос и отличительных признаков. За сорок пять минут, прежде чем я напялю этот костюм и потопаю в Центральный парк, из него нужно слепить подобие человека.

— Мария просто гений по части волос, — говорит Мэнни. Мы стоим рядом со старой высохшей дамой Аллозавром, дряблая кожа ее облачения усеяна морщинами и просвисает. Мэнни явно не снабжает работников бесплатными облачениями. — Она мастерит волосы уже… сколько ж лет прошло?

Мария бормочет что-то непонятное. Я уверен, что и сам Мэнни ничего не понял.

— Слышали? — восклицает он. — Много, много лет.

Мы выбираем светлый рыжеватый образец с сединой на висках — «придает аристократизма, правда?» — и, чтобы сэкономить драгоценные минуты, минимум растительности на теле. Я собираюсь использовать облачение всего один раз, а во время встречи с коронером мне вряд ли понадобится раздеться.

Появляется Тревор, «гений» по части особых примет, и мы разживаемся родимыми пятнами на лицо и блекло-синей армейской татуировкой на предплечье. Фрэнк, «гений» по части оттенков человеческой кожи, проходится по облачению оливковым спреем, добиваясь чего-то среднего между загаром и естественной смуглостью. Мария, которая оказывается «гением» по части не только волос, но и глаз, прописывает голубые контактные линзы, дабы скрыть естественную зелень моей радужки.

Пока Гленда и Мэнни помогают мне снять повседневный костюм и уложить его в отличную кожаную дорожную сумку — «подарок моему дорогому другу мистеру Винсенту», — остальные специалисты добавляют последние штрихи к моему новому облачению. Родинку сюда, морщинку туда. Все в спешке, но на час-полтора сгодится.

Я натягиваю облачение, словно удобную пижаму. Меня уверяют, что подкладка сделана из шелковых полимеров, что весьма облегчает процедуру. Прежде чем надеть чужую кожу, я представляю себе, как непривычно будет глядеть сквозь новые глазницы, осязать новыми перчатками. Однако все оказывается вполне соизмеримым со старой оболочкой: человек есть человек. Ко мне подкатывают зеркало, и теперь, когда я взмахиваю рукой, в ответ мне машет упитанный малый средних лет. Когда я ухмыляюсь, упитанный малый средних лет выпячивает второй подбородок. Я начинаю пританцовывать и путаюсь в собственных ногах. Превосходно.

— Вам нравится? — спрашивает Мэнни, когда все встает на свои места.

— Отличная работа. — Я протягиваю дебетную карту «ТруТел», чуть задержав взгляд на счете — еще один взгляд убил бы меня наповал, — и Мэнни нетерпеливо снимает затребованную сумму.

— Мистер Винсент, вы хороший покупатель. Мы всегда будем рады вас видеть.

Мэнни целует нам руки, щеки и ведет нас лабиринтом комнат в картинную галерею. Вся процедура заняла не более тридцати минут.

— Хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спрашивает Гленда, когда мы уже стоим в дверях.

— Сольная партия. Не хочу пугать парня, он и так дрожит как заяц.

— Может, мне проследить издалека…

— Все в порядке, Глен. Иди на работу.

Выйдя от Мэнни, я улавливаю знакомый запах и кручусь, как волчок, в надежде установить источник. Однако вокруг столько пешеходов, многие из которых обладают своим собственным специфическим запахом, что это оказывается практически невозможным. В заведение Мэнни уверенно направляется какой-то молодой человек; возможно, запах исходит именно от него. Однако лицо его мне незнакомо, и нет времени беспокоиться по этому поводу.

Мне нужно узнать дорогу.

— Центральный парк…

— На севере, — отзывается Гленда. — Зоопарк примерно на полпути к восточной стороне. Держись все время вправо, не проскочишь.

— Тьфу, чуть не забыл, — возвращаюсь я к Гленде. — Можешь проверить кое-что для меня?

— Как проверить?

— В «Джей amp; Ти», по компьютеру.

Гленда хмурит брови:

— Хочешь втравить меня в какое-то дерьмо, Винсент?

— Возможно.

— Ну, наконец-то. — В предвкушении она потирает руки. — Что тебе нужно?

— Похоже, Эрни в свой последний приезд хранил материалы в «Джей amp; Ти». Записи, досье, все, что сможешь отыскать.

— Эрни как-то связан с твоим новым делом?

— Может быть. Но даже если это не так…

— В прошлый раз через эти дела ты нажил кучу неприятностей, помнишь об этом?

— Помню. Пожалуйста, в порядке одолжения. Для меня. Для ми-и-истера Ви-и-инсента, — передразниваю я Мэнни.

Как только Гленда соглашается порыться в своей конторе и позвонить мне с отчетом, мы прощаемся. У меня есть пятнадцать минут на то, чтобы пройти тридцать кварталов до середины Центрального парка, и я держу направление в сторону высоких деревьев вдалеке. На север, надо полагать.

Полдень. Солнце сегодня печет неимоверно, обжигая мою нежную шкуру даже сквозь новый костюм. Оказывается, у облачения Мэнни очень слабая пористая структура, так что изрядная часть моей естественной влаги задерживается под кожей. Остается надеяться, что она не растворит эпоксидный клей.

Никакого доктора Наделя в поле зрения, хотя, поскольку и он, и я в других костюмах, от зрения помощи ожидать не приходится. К счастью, у выбранного мной облачения исключительно широкие ноздри, так что я всегда смогу уловить его запах. Кажется, такой лесной… дубовый, что ли? В общем, как только почувствую, сразу узнаю.

По пути к зоопарку я прошел через впечатляющую ботаническую коллекцию, высаженную посреди Центрального парка: деревья и кустарники со всего света, и на каждом именная табличка с описанием вида растения, периода его цветения и страны обитания. Я будто невзначай срывал то тут, то там несколько листиков, чтобы распробовать их в течение дня, если возникнет такая необходимость; я, к примеру, вряд ли окажусь когда-нибудь во французской Гвиане, но если выяснится, что тамошние деревья прошибают как-то по-особенному, то почему бы не съездить? Я сажусь на скамейку и, разобрав листья, запихиваю их в нагрудный карман совершенно отвратительной вязаной жилетки, которую выбрала для меня Гленда.